Морской Бог уже успокоился и сказал: «Наша дорогая дочь будет зваться Тан Вутун. Мы взяли по одному иероглифу из наших имен: моего, Тан Сан, и твоего, Сяо Ву. К этому добавили иероглиф "тун" от дерева феникса, растущего на павлонии. Тан Вутун означает маленький феникс Тан Сана и Сяо Ву. А нашего дорогого сына назовем Тан Вулин. Как тебе?»

Сяо Ву засияла глазами и сказала: «Маленький кирин Тан Сана и Сяо Ву? Отлично! Отлично! Пусть будет так.» Но затем она нахмурилась и добавила: «Только иероглифы будут сложными для написания. В будущем ты будешь учить его читать и писать.»

Морской Бог Тан Сан улыбнулся и ответил: «Нет проблем, я все возьму на себя.»

Сяо Ву удовлетворенно кивнула и обняла его, спросив: «Как прошло сегодняшнее собрание?»

Тан Сан вспомнил о вызове Бога Разрушения и покачал головой: «Бог Разрушения все еще недоволен моим контролем над божественным миром. На этот раз он снова использовал вопрос расширения божественного мира, чтобы вызвать меня. Но я справился с этим.»

Сяо Ву нахмурилась и сказала: «Но так продолжаться не может. Бог Разрушения — один из самых древних богов, и у него много сторонников, особенно среди злых богов. Теперь, когда я беременна, я не могу помочь тебе силой. Ты несешь двойную божественную силу, и это, конечно, тяжело. Что, если он замышляет что-то плохое? Ты слишком мягкосердечен, Тан Сан. Лучше бы ты послушал Дай Лаода и раньше принял меры против него. Он всегда ведет себя двулично, и это плохо для всего божественного мира.»

Тан Сан ответил: «Бог Разрушения — один из основателей божественного мира, и его жена, Богиня Жизни, всегда была добра к нам и контролирует жизнь и созидание. Созидание и разрушение — неотъемлемые силы любого мира. Если мы действительно нападем на них, это будет невыгодно для нашей звездной системы. Кроме того, Бог Разрушения просто слишком жаждет власти, но он не злой. Он тоже хочет блага для божественного мира, просто слишком торопится. Не волнуйся, я разберусь с этим. Через некоторое время я поговорю с ним.»

Сяо Ву кивнула и спросила: «Расширение божественного мира действительно невозможно?»

Тан Сан ответил: «Раньше это было возможно. Наш божественный мир существует и поддерживается благодаря ментальной энергии различных континентов нижнего мира. Один день в божественном мире — это один год в человеческом мире. За эти годы божественный мир накопил достаточно ментальной энергии. Если бы мы хотели расширить божественный мир и увеличить количество богов, это было бы возможно. В нормальных условиях я бы согласился. Расширение божественного мира позволило бы нам контролировать больше планет, и это было бы хорошо. Но…» Он замолчал, нахмурившись.

Сяо Ву спросила: «Это все из-за того предчувствия?»

«Да,» — кивнул Тан Сан.

Сяо Ву продолжила: «Ты почувствовал это, когда наш зять только стал богом. Ты сказал, что через тридцать лет божественный мир может столкнуться с большой катастрофой. Но прошло столько лет, и ничего не произошло! Не только Бог Разрушения все больше сомневается в тебе, но и другие боги первого и второго уровня тоже. Тан Сан, ты уверен, что твое предчувствие не ошибочно?»

Тан Сан глубоко вздохнул, его взгляд стал глубоким. Он положил Сяо Ву на кровать и встал, подойдя к окну.

Их комната находилась на самом высоком этаже здания Божественного Комитета. Отсюда, с божественной силой Тан Сана, можно было увидеть почти весь божественный мир.

«У меня есть предчувствие, что катастрофа приближается. Максимум через год она произойдет. Именно поэтому я не могу позволить Богу Разрушения расширять божественный мир сейчас. Если ментальная энергия божественного мира ослабнет, мы можем столкнуться с большими проблемами в случае опасности!»

Сяо Ву встала и подошла к нему, взяв его за руку. «Тан Сан, я верю тебе. Но ты действительно должен поговорить с Богом Разрушения и не дать конфликту углубляться. Иначе, когда наступит кризис, как мы сможем объединиться и противостоять ему?»

Тан Сан улыбнулся и снова обнял ее. «Не волнуйся, я поговорю с ним. Сяо Ву, я действительно должен спать в кабинете сегодня вечером?»

«Конечно!»

«Тогда не приходи ко мне ночью, мои объятия очень уютные.»

«Ни за что!»